Александр Пыжиков. Как Сталин кадровую политику проводил. https://www.facebook.com/avclio/posts/424680017891991?pnref=story
Не секрет, что различного рода штампы свойственны историческому сознанию. Многие склонны поддерживать стереотипы, прочно укоренившиеся относительно, хорошо известных, казалось бы, событий прошлого. В полной мере это относится к восприятию большевистской партии.
Ее образ как антинациональной силы, сформированной преимущественно из инородческих кадров, господствует в сознании современников. Причем считается, что ярко выраженное инородческое «лицо» большевиков, было присуще им все долгие десятилетия пребывания у власти. Этот расхожий образ – важный элемент нынешней патриотической доктрины. Однако в действительности дело обстояло гораздо сложнее, чем представляется сегодня.
Конечно, в первые дореволюционные годы в большевистской партии преобладали представители национальных меньшинств, которых свела вместе ненависть к царской России. Возьмем биографические данные 41–42 томов Энциклопедического словаря Гранат, составленных в 1925–1926 годах. Здесь содержатся сведения о 245-ти большевистских лидерах и активистах с дореволюционным стажем. Из них более 2/3 относятся к представителям различных национальностей, находившихся ранее под скипетром Российской империи. Заметим, что из числа партийцев русского происхождения – оставшихся 30% – лишь половина (15%) из рабочих и крестьян. Поэтому ни о каком русском начале в большевистской элите до- и послереволюционной поры не могло быть и речи. На партсъездах, собиравших функционеров разного уровня, первую скрипку играли кадры, большую долю которых составляли представители еврейской национальности. Если на конец Гражданской войны в рядах РКП(б) в целом состояло только 5,2% евреев, то среди делегатов ХI съезда партии (1922 год) их насчитывалось уже больше трети, а среди избранных съездом членов Центрального комитета – 26%. Весомым было присутствие прибалтийцев, поляков, кавказцев. Нерусское представительство значительно и в персональном составе коллегий наркоматов. К примеру, в 1919 году из 127 человек (наркомы, их заместители, начальники департаментов) русских фамилий только 34, или чуть более 30% верхов Совнаркома принадлежало к титульной нации. К тому же среди этих русских преобладали представители дворянской и разночинной интеллигенции, отпрыски мелких и средних купцов; выходцев непосредственно из рабоче-крестьянских слоев практически не было. То есть, все значимые государственные должности были распределены между интеллигентами наиболее приспособленными, как считалось, к руководящей работе. А потому о каких-либо связях правящей партии с русским народом говорить не приходится.
Его представители выступали лишь в роли партийной массовки. Так, из рабочих один лишь А.Г. Шляпников в первом большевистском правительстве ненадолго получил пост министра труда; вскоре его сменил В.В. Шмит (немец по национальности). Но так продолжалось недолго. По завершении Гражданской войны на повестку дня встал вопрос: кто будет определять хозяйственную жизнь страны? И рабочие-коммунисты дореволюционного призыва не стали довольствоваться положением статистов, предъявив претензии на кардинальный пересмотр своих позиций. Этот внутрипартийный бунт известен как «рабочая оппозиция» в РКП(б). Она сформировалась в недрах производственных профсоюзов. Ее лидеры – неизменные участники партийных съездов – начали претендовать на весомые роли в управлении экономикой. С национальной точки зрения эти выходцы из пролетарской среды в подавляющем большинстве были этническими русскими. Назовем А.Г. Шляпникова, С.П. Медведева, А.С. Киселева, Г.И. Мясникова, И.И Кутузова, Ю.Х. Лутовинова и др. Эта незначительная группа энергично потребовала отстранения большевистской интеллигенции и старых специалистов от административных рычагов.
Правда, отнести этих бывших рабочих к истинно русским патриотам еще нельзя. Конечно, они – из пролетарских слоев индустриальных регионов России. Но длительное пребывание в социал-демократических кругах наложило на них неизгладимый отпечаток. Тот же Шляпников несколько лет провел за границей, впитывая революционные ожидания; Ю.Х. Лутовинов из-за недостаточного напора революции – покончил жизнь самоубийством; в последний путь его провожали революционеры, включая Троцкого, озабоченные той же проблемой. Верхи «рабочей оппозиции» ориентировались в первую очередь на постулаты марксистской классики, а не на русское национальное начало, которое сколько-нибудь внятно у них не звучит. Гораздо больше они переживали о задержке мировой революции, и авторитет Коммунистического Интернационала никогда не ставился ими под сомнение.
Тем не менее, бунт «рабочей оппозиции» основательно потряс правящую партию, неизменно провозглашавшую себя пролетарской. Эти события показали, что партийное руководство не может рассчитывать на прежнюю массовку. Поэтому после смерти Ленина были проведены масштабные кампании по привлечению в партию новых сил из народа. В итоге в ВКП (б) влились кадры, не вкусившие социал-демократических истин, насквозь пропитанные неприязнью к интеллигенции, включая партийную, и преисполненные не духом интернациональной солидарности (о котором имели весьма слабое представление), а сознанием национальной исключительности. Н.К. Крупская, соприкоснувшись с новым пополнением, подметила, что те «отождествляют интеллигентов с крупными помещиками и с буржуазией»; ненависть к интеллигентам очень сильна, ничего подобного не встретишь за границей, – заключала она. Не заставил себя ждать и всплеск антисемитизма. Старые партийцы недоумевали: почему это происходит при советской власти?! Раньше эти настроения сознательно разогревал царизм, дабы одурять простонародье, но теперь снова нарастают волны этого низменного чувства. Причем, не только в несознательных, отсталых слоях, но и в недрах партийно-советского аппарата.
Наводнившие партию кадры с пролетарской закваской, нацеливались на восхождение по партийно-государственной лестнице. Неосвоенного аппаратного пространства для них было более, чем достаточно. Например, в 1928 году из 31 тыс. ответственных должностей центрального госаппарата всего 8% были заняты выходцами из рабочих, остальные же 92% – служащими, причем лишь четверть этих функционеров состояла в партии. Стремясь к карьерному росту, коммунисты из рабочей среды к концу 20-х заполнили высшие партийно-образовательные учреждения. Так, если в институте красной профессуры в первых приемах (1921-1923) доля рабочих никогда не превышала 10%, а до выпуска добиралось не более 2%, то на рубеже 20-30-х годов было принято решение увеличить число слушателей из рабочих до 70-75%. Официально курс на продвижение партийцев, вышедших из рабочей среды, на руководящие посты разного уровня был провозглашен ХVI конференцией ВКП (б), прошедшей в апреле 1929 года. По сути, это означало воспроизведение идей, выдвигавшихся, в свое время, «рабочей оппозицией». Только теперь в партийных рядах коммунистов рабоче-крестьянского происхождения было уже большинство. их карьерное восхождение становилось делом ближайшего будущего. Именно это большинство превращалось в главный инструмент сталинского возвышения.
Оборотной стороной политики «большого террора» стало масштабное обновление партийно-государственной элиты СССР, чему посвящено громадное количество литературы у нас и за рубежом. Так, среди участников XVIII съезда партии (1939) делегатов со стажем до 1920 года оказалось менее 20%. Зато коммунистов Ленинских призывов (1924–1928) – 45,3%, а вступивших еще позднее – 30,6%; то есть в общей сложности 76% партийцев представляли новое поколение. Особенно поражают изменения в составе Центрального комитета: на XVIII съезде (по сравнению с XVII и при той же примерно общей численности) сменилось не менее 115 из 139 его членов. Причем эти сдвиги знаменовали кадровую стабилизацию: из нового состава ЦК при жизни Сталина выбыло лишь 11 человек, или 7%.
На авансцену вышла совсем другая партия, где первые роли играли 35-летние технократы. В отчетном докладе ЦК ХVIII съезду ВКП(б) Сталин выражал удовлетворение тем, что отныне «молодые кадры составляют громадное большинство», так как они «в избытке обладают чувством нового». На них делалась основная ставка в набирающем небывалые темпы хозяйственном строительстве. Это обусловило реорганизацию партийного аппарата, ликвидацию в нем производственно-отраслевых отделов. Как заявил А.А. Жданов, они «не знают, чем им, собственно, надо заниматься, допускают подмену хозорганов, конкурируют с ними, а это порождает обезличку и безответственность в работе». Теперь центром управления экономикой становится не партия, а правительство, состоящее из профессиональных управленцев. Неслучайно перед войной пост главы Совнаркома занял сам Сталин. Если с 1929 и вплоть до 1938 года пленумы ЦК проводились по два-четыре раза в год, то в 1939–1953 годах состоялось только одиннадцать пленумов, а в некоторые годы (1942–1943, 1945, 1948, 1950–1951) их не было вообще. По завершению «большого террора» изменился не просто партийный состав; под прежней вывеской ВКП(б) оказалась партия, которая напрочь утратила прежний облик. В новой партийно-государственной верхушке присутствие «инородцев» резко сократилось. Например, евреев теперь, что называется, можно сосчитать по пальцам: Б.Л. Ванников, С.М. Гинзбург, еще, конечно, Л.М. Каганович – член Политбюро, нарком транспорта (хотя, как тогда говорили, «евреи его не любили», то есть не признавали за своего). Попадались представители армян: тот же А.И. Микоян, известный металлург И.Ф. Тевосян, А.М. Петросьянц – замнаркома тяжелого машиностроения. В сталинской номенклатуре практически отсутствуют этнические украинцы (исключение – нарком судостроительной промышленности Носенко, цветной металлургии Ломако). Говоря о плеяде руководителей, выдвинутых Сталиным, снова уместно вспомнить «рабочую оппозицию» 1920–1922 годов, стремившуюся взять бразды хозяйственного управления в свои руки. Эти претензии выглядели, мягко говоря, несерьезными: оппозиционеры не обладали ни необходимыми знаниями, ни компетенцией. Сталин понимал, что их порывы не только бесперспективны, но и чреваты негативными последствиями для экономики. Однако к 1939 году он фактически реализовал то, о чем грезило предыдущее пролетарское поколение. Теперь руководство экономической жизнью переходило в руки тех, кто, также выйдя из недр рабочего класса, получил образование и прошел управленческую вертикаль. Эти технократы были способны не просто руководить предприятиями, но и преображать их в соответствии с требованиями времени. Важно и еще одно обстоятельство: новые сталинские выдвиженцы были русскими. Они внесут решающий вклад в победу в Великой Отечественной войне и в строительстве великой мировой державы.
ОН НЕ СЕЕТ, НЕ ПАШЕТ, НЕ СТРОИТ, ОН ГОРДИТСЯ, ЧТО ДОРОГО СТОИТ.
Прохоров в Москве стал вторым на выборах.
Станислав Говорухин подтвердил:
Либеральная интеллигенция – не мозг нации, а говно нации.
Взахлёб долдонят журналюги
Что Олигарх большой процент
Взял по Москве и без натуги
Вторым стал жлоб-интеллигент.
Да, для нужной концентрации
Здесь хватает «говна нации»
И, что воруют больше здесь,
Не тайна, не благая весть.
Намного больше и воруют,
Намного больше и «доход»,
Всяк угадает наперёд:
За своего проголосуют
Барыги, «креативный класс»
(Кто бы от них Россию спас).
А в этом «классе креативном»
Толчётся «офисный планктон»,
Не в мире вырос позитивном,
Заточен под халяву он.
Вот на ложь и провокации,
Креативно «говно нации»
Учёный, инженер задаст пусть тон
Но уж не «офисный планктон».
Он не сеет, не пашет, не строит,
Он гордится, что дорого стоит.
И ведь даже не животное,
Только слизь одна «болотная».
А этот «крендель» куршевельский
Из той же выпечен закваски.
Узрит не только житель сельский
Что там сочится из-под маски.
Написано ещё в мае 2011(президенство Медведева), когда не было известно тандем это ещё или уже не тандем, а Медведев и по сей день 5 колесо в телеге.
Всё тот же выбор небогатый
Предложит нам всё та же власть.
Всё тот же «класс» их вороватый
И в козырях всё та же масть.
Охвачен зудом модернистским,
Пойдёт Гарант дорожкой склизкой,
Тогда все в пропасть головой.
(Ну, слава богу, не застой.)
Скользить с Гарантом предыдущим
По склону всё к тому же дну,
Измерив вёрсту не одну,
Прикиньте, всё же много лучше.
Глядишь, удастся тормознуть,
Подумать, время потянуть.
А может есть другие люди,
Со свежим взглядом, лучше судят.
Давайте, споря без умолку,
Найдём других, что будет толку.
Похоже в жизни настоящей,
Гарант ЛЮБОЙ – он лишь «смотрящий».
18.03.2011 Россия по указанию Медведева воздержалась в ООН при голосовании по Ливии, что дало возможность бомбить эту страну.
Умом Гаранта не понять,
Уставом Наций не измерить.
Вот мимо истины опять,
Не хочет разум в это верить.
Нам говорит, что воздержался,
Что, мол, для Ливии старался.
Плохая мина при плохой игре !
Промашка вышла – Ливия в огне !
Де-факто выдаёт мандат
Тушить пожар войны бензином,
А борзый Запад только рад,
На нефть ливийцев рот разинул.
За просто так уж точно не полезут,
Чтоб «мирных» защитить головорезов.
Поверил журналисткой болтовне,
Гаранта ранили в информ-войне.
Попали в буйную головку,
Вот потому и ум короткий.
Ведь в провокации грузинской
Вот так же Западные СМИ,
В традиции иезуитской,
Россию били в эти дни.
Сейчас бы Западу отпор,
Разоблачить бы наговор.
Но где там, наши СМИ злодеям
Всё вторят, ту же песнь поют,
Как будто служат их идеям,
Как будто честь им отдают.
Или «Лаврова-Клинтон» пакт
Уже подписан ? Это факт ?
Им развалить страну — раз плюнуть,
Срубить деньжат, набрать долгов,
Украсть и за границу дунуть.
Известно, тянет в лес волков.
А партию, дельцам тем «серым»,
Назвать бы лучше «Плёвым делом».
Откуда сами, как их звать,
Что будет дальше – им плевать,
Кругом оплёванные люди,
Что виноваты без вины,
Их разорили без войны,
Велят виниться – хуже будет!
Всех переплюнул их «бомонд»,
Кто больше врёт, тому свой «фонд».
Медведев 4 года изголялся в придумывании законов и новых форм, не разбираясь в содержании.
И шустрый казнокрад, и урка
Пред каждым тем законом смел,
Что «мудро» выдумать сумел
sTOP-менеджер из Ленинбурга.
Какие «смелые» надежды
На то, что всё решит закон.
Кто жизни не изведал прежде,
Не видит ВСЕХ её сторон.
Мы не решим страны проблемы
Пока разруха в головах.
Возьмите вы любые темы :
Нет совести и дело швах.
Чинам повысите зарплату —
На взятки возрастут затраты.
Вы посылаете сигнал,
А чин на это наплевал.
Вот был сигнал бы не снаружи,
А шёл бы из его души,
Тогда законы хороши,
Тогда надзор за ним не нужен.
НЕОБХОДИМ всегда Закон,
Но вот ДОСТАТОЧЕН ли он.
И нам понятно, что ДОСТАТОК
СОЗНАНЬЕМ будет прирастать.
Пусть не хитёр закон и краток,
Не станут люди воровать.
И сменой лиц нам не добиться,
Чтоб честной власти укрепиться.
С того ж «болота» то лицо
И, вот вам, замкнуто кольцо.
А толк, что смените названье,
Вы лишь обидите людей.
Вновь столкновение идей ?
Вражды, конфликтов раздуванье ?
Милиция, вот например.
Что, Дядя Стёпа – полиционер ?
Не надо разделять эпохи,
Те хороши, а эти плохи.
У нас всегда одна страна:
Цари, Генсеки, наши времена.
Она ни ум, ни честь, ни совесть,
Не свечка и не кочерга.
О ней никто не пишет повесть,
Одна словесная пурга.
Она «Единая Россия».
Вот так вот громко и красиво.
Такая Орг. Парт. Группировка,
Устроились ребята ловко.
Давно уж и братки смекнули,
Сменив малиновый пиджак,
Свои манеры поприжав,
Что партбилет покруче пули.
Иль сами в партию хотят,
Иль торкают своих ребят.
У их задач одно решенье —
Не справился — на повышенье.
Но вдруг особый случай,
Уж не придумать лучше,
К задачке требуют ответ,
Не уложился в срок — привет,
Не получишь оправданья,
Не торгуйся, не проси
И тогда «про этот случай
Раструбят по Би-Би-Си».
Вот фэнтези вам зарисовка
Иль назовите анекдот,
Те в жизни вывернутся ловко,
Хотелось бы наоборот.
В Порт-Саиде(Египет) после футбольного
матча в драке погибли 79 человек.
Народ звереет от «свободы»,
Как раз навязанной извне.
Не человеки, а уроды
В такой плодятся стороне.
Перерождаются в недели,
Мы оглянуться не успели,
В Египте с Ливией резня.
Там не «кровавая ГеБня»,
Там дух «свободы» гордо реет,
Всё разрушает и разит,
Ползёт по миру, всем грозит.
Америка тот дух лелеет.
Весь мир расплатится за ту
Американскую мечту.
Теперь «футбол» американский
Есть на египетских полях,
Есть «демпорядок» «мусульманский»,
Зашкалил. Жизнь же на нулях.
Уже у нас, своих засланцев
Созвал посол американцев
(Тот приснопамятный Макфол),
Чтоб научить играть в «футбол»
И в WAGONах (пломбированных?)
Мчат грантососы в мастер-класс,
Дают бабло, плевать на вас.
И наглы и упакованы.
Рвут норковые шубки на груди:
«Америка! Свобода победит!»
Не надо раскачивать лодку,
Лелея Госдепа заказ,
Читайте по Ливии сводку,
Вы к этому клоните нас?
Немцов с бесстыжим Горбачёвым
(Развал страны уж нипочём им)
Восставши из «гробов» едва:
«Готовьтесь к Перестройке -два».
У оранжево-коричневых
Видим глупых «хомячков»,
Видим честных простачков,
Мозг-то вправили прилично им.
Забыли Ельцинский мятеж,
А подстрекатели всё те ж.
Их совесть в «ксероксной коробке»,
На ней же Шарпова печать.
Вот потому и ум короткий,
Не им о честности кричать.
Решил наш митинг на Поклонной
Покруче с пятою колонной.
Погнать оранжевых любых
И разных прочих голубых,
Кто мирной жизни угрожает.
Вот лишь бы власть была сильна,
Не развалилась бы она,
Ведь пол-Кремля Макфолу угождает.
Тандем! Крути педали!
Да в сторону одну!
Пока Вам то не дали,
Куда мы Все ко дну.
Разрыв меж бедным и богатым,
Чтоб воровство своё покрыть,
Обманом незамысловатым
Пытаются нам объяснить:
«Все одинаково равны,
Все одинаково бедны –
Уж этот путь мы проходили.
Стране богатые нужны,
Вы больше вкалывать должны,
Чтоб тот разрыв мы победили.»
С такими «умными» речами
Всегда с горящими очами
И пылко, будто за свои,
К нам сытые их холуи:
И политолог туповатый;
И чин «в законе» вороватый;
Друг олигарха журналист;
Историк-антисталинист;
На всё готовый провокатор —
Политик, ельцинский разлив,
на власть обижен и бодлив,
Пустопорожний бес-оратор;
Наука их «базарная»
Про «рынок» врёт бездарная;
Попсовая безделица
Под сильных мира стелится;
И шоуменов полный ряд
Взахлёб всю дурь про всё подряд;
Туда же «офисный планктон»,
В безделье креативен он.
Весь этот сброд имеет свойства:
Не знать простейших дел устройства,
В «Свободе» только разбираться,
«Не париться», «не загоняться».